Православное Обозрѣнiе

Издание Русской Православной Зарубежной Церкви

№ 24 Декабрь 1958 г.

к оглавлению

МИНУ-ДРУЭ 

Въ 1955 году въ Парижѣ обнаружился совершенно необыкновенный ребенокъ, восьмилѣтняя дѣвочка Мину Друэ. Отъ рожденiя полуслѣпая, (ей только недавно удалось сравнительно направить зрѣнiе), эта дѣвочка проявляетъ необыкновенную остроту ума и совершенно небывалое глубокое чувство слова, что сразу приковало къ ней вниманiе всего литературнаго французскаго мiра. Поражаетъ въ ней и естественное, внѣшкольное, полное свѣжести умѣнiе найти самое рѣдкое слово. А что привело въ недоумiшiе "старцевъ" французской Академiи, какъ ихъ принято называть, такъ это ея умѣнiе найти свои собственныя слова и такъ ихъ поставить, что невозможно ихъ не принять.

Чтобы понять еще больше замѣшательство литераторовъ, надо вспомнить, что Французская Академiя, состоящая изъ сорока пожизненно выбранныхъ членовъ, лучшiихъ представителей французскаго пера, является абсолютнымъ арбитромъ и законодателемъ французокаго языка, чистоту котораго эти старцы мнятъ хранить съ особой ревностью. Время отъ времени въ офицiальномъ журналѣ своемъ Академiя, напримѣръ, помѣщаетъ нѣсколько словъ, которыя она провозглашаетъ отъ сего дня какъ вполнѣ литературныя, несмотря на то, что всѣ прекрасно ихъ знали, давно ими пользовались. Однако, до такого академическаго провозглашенiя никто, изъ имѣющихъ хоть малую претензiю на писательскiя способности, не будетъ во Францiи употреблять эти слова въ какихъ бы то ни было своихъ литературныхъ попыткахъ. Такое искусственное отношенiе къ языку явилось вслѣдствiе страшной разработанности французскаго языка, которому вообще грозить участь мертвыхъ языковъ. Весь республиканскiй перiодъ французской исторiи больше всего виновенъ въ увяданiи языка, послѣ того какъ на немъ провозглашали свои сомнительныя ученiя апостолы демократiй отъ Мирабо до Врiана и одержимаго ненавистью къ христiанству Эдуарда Эррiо. Этотъ перiодъ — вѣкъ пустословiя, трескотни, парламентской говорильни вывѣтрилъ языкъ, отнялъ у него соль и глубину мысли. Новый порядокъ во Францiи есть путь собиранiя расточенныхъ культурныхъ богатствъ, изъ коихъ ея языкъ, этотъ божественный даръ слова и сердца всякаго народа, начнетъ возрождаться.

Однако вернемся къ Мину Друэ. Кромѣ литературной способности, этотъ ребенокъ обладаетъ огромной интуицiей, впечатлительностью, остротой ума, граничущей еъ видѣнiемъ вещей невидимыхъ. Намъ трудно передать на русскiй языкъ ея стихи, въ которыхъ больше всего она проявляетъ свою даровитость, но и то, что мы ириведемъ будетъ достаточнымъ, чтобы видѣть, что мы, имѣемъ дѣло съ одухотвореннымъ ребенкомъ. Для насъ православныхъ это явленiе должно быть еще тѣмъ интересно, что ребенокъ этотъ, какъ по всему видно, не принадлөжитъ къ какой нибудь религiи и потому незапятнанный ересью можетъ быть вполнѣ названъ естественно православнымъ.

"Я люблю воду, потому что она длится, потому что она никогда не оканчиваетъ фразу, никогда не имѣетъ одно и тоже чрево, одинъ и тотже голосъ".

"Мое сердце какъ легкiй корабликъ; его мачта iюднимается какъ грустный крикъ чайки, его мачта тянется какъ взглядъ, ищущiй чего го тамъ въ выси, его мачта тянется какъ стрѣла колокольни, которая разоювала бы небо, чтобы тамъ найги Бога".

"Море, которое одѣлось въ старое серебро".

Письмо Госпожѣ Л. Д.

"Мадамъ, я вчера слышала музыку Баха по радiо. Я не помню названiе, но это было чтото очень красивое. Отъ нее у меня заболѣлъ животъ; музыка рисовала большое дерево, которое садило свои корни въ мое тѣло и поднималось къ небу въ замѣчательномъ шумѣ гнѣвнаго лѣса, и когда дерево поднялось до облаковъ, оно тамъ переплело свои вѣтви въ сводъ церковный... и музыка была страшной. какъ двѣ руки полныя крови. Я вамъ нарисую, чтобы Вы поняли, но я не умѣю рисовать".

"Мама говоритъ что я была анормальнымъ ребенкомъ. Ну чтожъ, анормальный ребенокъ это ребенокъ, который слышитъ то, чего другiе не слышатъ".

"Вы не знаете какъ я Васъ люблю, нѣтъ словъ, способныхъ Вамъ это передать, слова всегда кладутъ конецъ всему, только молчанiе безъ границъ, и такова моя любовь".

"Рѣшитесь ли Вы пойти послушать какъ поетъ море? Наше Средиземное море это красивая дѣвица которая хорошо и красиво одѣта, но дѣвица у которой астма. Не сльныали ли Вы какое у нея короткое дыханiе? Это меня выбило изъ колеи въ Ниццѣ, мое дыханiе приравнивалось къ ея и я задыхалась".

"Мой дорогой Тантонъ, если есть Богь, то навѣрно лѣсъ его придумалъ. Потому что Богь, котораго создаешь по мѣрѣ лѣса безмѣренъ, Вогъ, котораго черты не ограничиваетъ ни одна статуя и красота Котораго безгранична, потому что ее создаешь изъ своей воли, своей мысли, своей любовью".

Мину Друэ одарена еще особымъ даромъ чувствовать всю природу, ея тайную жизнь, ея музыку красокъ и запаховъ. Для нея мiръ полонъ жизни, дыханiя, мысли, чувства.

Воть ея письмо къ матери, въ которомъ ребёнокъ, окруженный чужими людьми вдругъ почувствовалъ что ему грозитъ въ такомъ постоянномъ окруженiи потерять эти Божiи дары слышать природу, видѣть почти невидимое.

"Дорогая мамочка, вернись. Я вся превратилась въ крикъ къ тебѣ, ты моя необходимость, ты моя нужда... Здѣсъ меня любятъ, но любятъ такъ, между голосами другихъ дѣтей. Между моимъ сердцемъ и сердцемъ другихъ появилась пустота.

Надо цѣлые, многiе километры чтобы ихъ голоса достигли меня. Я похожа на старый, грустный замокъ, весь окруженный глубокими рвами, черезъ которые ихъ голосамъ надо пройти, чтобы достичь меня. Люди такiе злые, что сдѣлали изъ меня ощетинившагося кота, которому обрѣзали усы. Раньше я чувствовала вибрацiи и слышала пѣнiе красокъ и запаховъ, а теперь этотъ маленькiй звѣрекъ такой же глухой какъ и всѣ. Раньше между собой и другими я слышала колебанiе звуковъ, теперь я слышу одно огорченiе, страхъ и ужасъ. Я виновата только въ томъ, что мнѣ восемь лѣтъ и что мое сердце слышитъ бiенiе сердца красокъ и запаховъ. Мамочка, мнѣ очень плохо, вернись. Еели ты не вернешься, то я сама приду къ тебѣ. Мнѣ столько сдѣлали зла, что я скоро перестану чувствовать. Это такъ просто: окно откроетъ свои руки, какъ два крыла и бездна, которая меня отдѣляетъ отъ мiра, приметъ меня въ свои руки, если твои не поспѣютъ придти меня взять. Мнѣ не страшно. Я вдругь поняла, что смерть не конецъ. Смерть это вибрацiя, которая перемѣщается. Я обнимаю тебя за шею и мое сердце все одѣто въ грусть".

"Я сказала мамѣ, что если бы только господинъ Жайардъ хоть на минутку остановился говорить, то я бы усльнылаа пiшiе голубой краски

его костюма"

"Звукъ, выходящiй изо рта, это ужъ не такъ важно. Хозяинъ его приказываетъ ему также, какъ молочникъ своей лошади, когда онъ разноситъ молоко по домамъ. Но вотъ голосъ глазъ, кожи, рукъ, запаховъ это чтото совсѣмъ отъ насъ независящее. Самое замѣчательное, что можно купить себѣ платье, но никогда не купишь звуки, которые насъ од'ѣваютъ. Вчера я видѣла одного очень красиваго человѣка съ очень красивымъ фасадомъ, который изъ всѣхъ поръ своихъ плевалъ мнѣ въ лицо самую настоящую цирковую музыку".

"Сльныали ли вы когда нибудь молчанiе неразумныхъ людей? При такомъ молчанiи они ищутъ мысли, ковыряя пальцемъ въ носу, мысли, которыя никогда къ нимъ не приходятъ. Такое молчанiе заканчивается трясиной, въ которую, чувствуешь, погружаешься самъ вмвстѣ съ идiотомъ. Ничего нѣтъ прекраснiе, мнѣ кажется, какъ молчанiе когонибудь, у кого богатое сердце и богатый умъ. Такоө молчанiе плететъ отъ сердца къ сердцу тонкiя нити дiвственной дружбы".

"Есть письма, которыя получаешь, какъ пощечины, не открывая ихъ уже подставляешь щеку; есть другiя, похожiя на двѣ любящiя руки, ихъ тоже не надо вскрывать, а только закроөшь глаза и сразу чувствуешь себя защищеннымъ отъ мiра".

"Сегодня Мадамъ Шеллеръ говорила мамѣ о какомъто перевоплощенiи, говоря обо мнѣ. Я потомъ спросила маму, что это такоө. Мама мнѣ отвѣтила, что это все шутка, но затѣмъ мнѣ объяснила. Мнѣ сдълалось отъ этого тошно. Я ничего не имъю противъ носить пальто или сапожки какойнибудь моей подруш, но я не хочу ни сердца, ни души, которыя уже комуто послужили".

Намъ сообщаютъ, что за послѣднее время Мину Друэ все болыне и больше окружаютъ репортеры, представители кино, телевизiи. Есть большая опасность, что ребенокъ въ такой пошлой атмосферѣ утратитъ

Божiи дары слышать музыку красокъ, видѣть невидимое, если Господь вовремя ее не призоветъ къ Себѣ, чтобы она тамъ у Господа услышала пѣнiе чистыхъ духовъ.

к оглавлению

в начало

Copyright by Orthodox Digest  1958