Православное Обозрѣнiе

Издание Русской Православной Зарубежной Церкви

№ 24 Декабрь 1958 г.

к оглавлению

Проф. Р. В. Плетневъ.

Трагедiя свободнаго слова, 

Трагедiя Бориса Леонидовича Пастернака, его травля въ С.С.С.Р., исключенiе изъ Союза писателей и Союза переводчиковъ, угрозы выслать и лишить гражданскихъ правъ, все это — часть огромной русской и мiровой трагедiи. Произошло это все отъ разрыва со свободой, съ Богомъ въ атеистическомъ муравейникѣ коммунизма, ибо лишь гдѣ "Духъ Господенъ — тамъ и свобода". Пастернакъ это хорошо знаетъ: "Если только можно, Авва Отче, чашу эту мимо пронеси... Но продуманъ распорядокъ дѣйствiй, и не отвратимъ конецъ пути. Я одинъ, все тонетъ въ фарисействѣ. Жизнь прожитъ — не поле перейти".

Недалеко отъ Москвы есть скромный поселокъ Передѣлкино; тамъ въ сельской тишинѣ природы стоитъ простой деревянный домикь; около домика тщательно воздѣланныя грядки огорода. Нѣтъ ни водопровода, ни электрическаго освѣщенiя. Въ этомъ домикѣ-дачкѣ живетъ тотъ, кто получилъ Нобелевскую премiю за романъ "Докторъ Живаго", первый изъ живыхъ русскихъ поэтовъ, знаменитый переводчикъ Шекспира и грузинскихъ лириковъ, опальный писатель, нищiй-богачъ, христiанинъ, обрѣтшiй Господа въ страданiи и прощенiи.

Пастернаку 68 лѣтъ; онъ рожденъ въ 1890 г. въ культурной семьѣ художника, того кто нѣкогда рисовалъ иллюстрацiи къ "Воскресенью" Л. Н. Толстого. *) Б. Пастернакъ и впиталъ въ юности въ свой духъ свободомыслiе, нѣкую революцюнность, порыванiе въ запредѣльное, свойственныя русской интеллигенцiи. Чеховская меланхолiя, скрябинскiе порывы, надежда увидѣть "небо въ алмазахъ", да исканiя новыхъ формъ искусства въ духѣ футуризма ХХ в., вотъ что носилось въ атмосферѣ юныхъ днсй позта, то чѣмъ онъ дышалъ. Революцiю онъ принялъ отчасти въ духѣ А. Блока, отчасти и какъ Неотвратимое, Богомъ и судьбою предназначенное для Россiи. Въ политику Пастернакъ, какъ и его герой — Юрiй Андреевичъ Живаго — никогда не вмѣшивался, не былъ причастенъ, какъ Блокъ къ судебнымъ дѣламъ и приговорамъ. Пастернака знали уже давно, какъ великаго мастера стиха, поэта утонченныхъ переживанiй въ духѣ "свободы творчества и буржуазнаго эстетства" по злому слову о немъ въ "Очеркѣ истории русской совѣтской литературы" (ч. I, Москва 1955 г.). Принимая, какъ свои, поэмы Пастернака "Лейтенантъ Шмидтъ" и "Девятьсотъ пятый годъ", совѣвтскiе критики нападали на "камерно-эстетскую" лирику поэта, да упорно замалчивали такiе стихи, какъ "Баллада", поэма "Волны" и рядъ другихъ изъ Сборника "Второе рожденiе", 1932 г. или ранней книги "Сестра моя жизнъ". По высокому мастерству стиха Пастернакъ близокъ къ другому тоже русско-еврейскому позту О. Манделыптаму.

 Нѣкогда извѣстный эмигрантскiй критикъ Н. Тхоржевскiй говорилъ о творчествъ Б. Л. Пастернака восемь лѣть назадъ такъ: "...Увлечься миражемъ — стыдно. Генiальности, чтобы подняться къ творчеству, не хватаетъ; а держаться на какомъто среднемъ уровнѣ талантливости Пастернакъ самъ не хочетъ...". Да, поистинѣ: "Не судите, да не судимы будете". Критикъ говорилъ, что поэзiя Пастернака — "выставка подготовительныхъ этюдовъ къ картинѣ, которая никогда не будетъ написана", что поэтъ де "не сможетъ показать ни себя, ни Россiю"... И вотъ, загрохотало во всемъ мiрѣ эхо русскаго голоса — "Докторъ Живаго".

Въ чемъ же тайна успѣха этого замвчательнаго произведенiя. Мнъ вспоминается одинъ случай изъ жизни маленькой свободной страны: Финляндiя въ 1958 г. выбирала новаго академика — писателя Валтари. Въ своей рѣчи авторъ "Синухэ-египтянинъ" ясно и открыто сказалъ о духовной жаждѣ нашего несчастнаго поколiшiя. "Изъ всего прошлаго я не имѣю и не цѣню въ себъ ничего, кромѣ образа Христа... Я обращаю свой взоръ къ религiи, отъ которой одной ожидаю чуда. И все наше заблудшее поколѣние ждетъ этого чуда (воскресенiя) отъ вѣры".

Романъ "Докторъ Живаго" — великiй этапъ на пути развитiя духа русской литературы и самого Пастернака. Содержанiе романа (около 800 страницъ) есть описанiе жизни сперва сиротки-мальчика. Потомъ доктора-дiагностика: онъ участвуетъ въ первой мiровой войнi, побывавъ на фронтѣ Галицiи, онъ счастливо женится какъ разъ въ моментъ русской революцiи. Но вотъ все кругомъ рушится, горитъ и истребляется. Однако, самое ужасное — это уничтоженiе послѣ революцiи общепризнанной морали, понятiй о совѣсти, чести, человѣчности въ людяхъ... Въ романѣ мастерски описаны принудительныя работы по очисткъ полотна желѣзной дороги. Съ женой и тестемъ Живаго уходитъ на Уралъ... Его беруть къ себъ партизаны. Докторъ встрѣчается съ революцiонеромъ Стрѣльниковымъ, прозваннымъ за жестокости Разстрѣльниковымъ. Потомъ рядъ бѣдъ и приключенiй. Жена убѣгаетъ заграницу. Юрiй Андреевичъ, по возвращенiи въ Москву, вновь женится и умираетъ от разрыва сердца въ двадцатыхъ годахъ XX в. Изумителвно правдиво и художественно описанъ путь доктора назадъ, въ Россiю, по лѣсамъ и оврагамъ, съ мѣшкомъ прѣлаго зерна и оръховъ за спиной. Голодъ, разруха, сожженныя деревни... Съ болвшимъ искусствомъ описаны похороны Юрiя Андреевича. Послѣ него остались имъ написаные стихи. Ими въ сущности, и заключается жизниь и дѣло доктора Живаго. Стихи полны христiанскаго духа скорби, вѣры и милосердiя: "Споръ нельзя рѣшаь желѣзомъ. Вложи свой мечъ на мъсто, человѣвкъ". Въ "Гефсиманскомъ саду" звучатъ слова Iисуса Христа: "Я въ гробъ сойду и въ третiй дѣнь возстану. И, какъ сплавляютъ по рѣкъ плоты, Ко Мнѣ на судъ, какъ баржи каравана, Столѣтья поплывутъ изъ темноты''. Стихи о безплодной смоковницѣ, о Марiи Магдалинѣ, о звѣздѣ Рождества не только поразительны по силѣ образовъ, рифмъ и новому ритму, но и пронизаны искренней вѣрой, жаждой ее и любоввю ко Христу. Образъ Христа "легкiй, весь въ свѣтѣ" противопоставленъ языческому мiру и матерiализму. Въ центрѣ всего романа — милосердноө, любящее и сорадующееся сердце человѣка. Ю. Живаго такъ обращается къ прiятелю по поводу одного мъста изъ Новаго Завiта: "Когда въ Евангелiи говорилось, что въ Царствѣ Божiемъ нѣтъ ни эллина, ни iудея, неужлеи это значило только, что передъ Богомъ всѣ равны?... Нѣтъ, Евангелiе хотѣло сказатъ другое: въ этомъ новомъ видѣъ бытiя, котороө мыслится изъ сердца и которое называется Царствiемъ Божiимъ,  нѣтъ народовъ, а есть личности... Христiанство, тайна личности — есть именно то, что должно быть воплощено въ жизни для того, чтобы жизнь получила для человѣка смыслъ". Такiя или подобныя слова, или разсужденiя героя о древней литургiи св. Iакова и ея символахъ — ножъ острый для коммунистовъ. Романъ послѣ написанiя попалъ въ перiодъ т. н. "оттепели" въ итальянское коммунистическое издательство. Власти въ СССР требовали потомъ вернуть рукопись, заставляли Б. Л. просить о возвращенiи ея для "поправокъ". Однако, смѣлый и предпрiимчивый итальянецъ порвалъ съ компартiей, издалъ безъ поправокъ романъ по-итальянски, да еще прибавилъ стихи др. Живаго въ русскомъ оригиналѣ. Вскорѣ вышли французское, англiйское изданiя, выходитъ и русское. Шведская Королевская Академiя увѣнчала Б. Пастернака Нобелевской премiей за литературу въ 1958 году. Что послѣдовало далѣе — извѣстно всѣмъ читаюiцимъ русскiя или иностранныя газеты.

Романъ Пастернака — прозрѣнiе въ вѣчностъ религiозныхъ истинъ и вмѣстѣ въ область трагедiи свободы, свободной милосердной личности въ условiяхъ коммунизма. И сколько глубокой, чуткой печали глядитъ на насъ со страницъ романа, печали обнаженно-чуткой души, но души Бога нашедшей и вѣрующей. Даже въ прекрасныхъ описанiяхъ природы, ну, хоть осенней рябины, что радостно н грустно кормить собою птицъ небесныхъ, того дерева, что стоитъ надъ болотомъ въ яркихъ бусинахъ ягодъ; въ зарисовкѣ лѣсовъ и падей, овраговъ и потоковъ, въ тайнѣ воскресенiя весны, въ голосѣ гула и плеска водъ — всюду есть у автора нѣкiй отблескъ запредѣльнаго: "Не мы создали, не мы сдѣлали природу, ее создалъ Господь". Есть въ романѣ рядъ страницъ изумительной тонкости воспрiятiя мiра горняго черезъ мiръ дольнiй. Есть, и сколь часто, ароматъ грусти — то пронзающей наше сердце, то легкой, свѣтлоосiянной грусти, легкой, какъ дыханiе небесныхъ ангеловъ. Живетъ въ романѣ и нѣчто отъ мудрой, выстраданной и рожденной въ темной глуби сердца — примиренности и милосердiя. Въ книгѣ нѣтъ ненависти. Вотъ почему такъ пострадалъ Б. Л. Пастернакъ. Но его муки, и боль, и страхъ, и униженiя есть его и русской литературы подвигъ. Безъ нихъ ни мы, ни весь читающiй мiръ не имѣли бы "Доктора Живаго" — цѣлителя душѣ и раненыхъ сердецъ нашего времени.

Вольна, вольна человѣческая душа принять связь свою съ Богомъ или уйти оть Него въ мракъ кромѣшный! Богъ и Имъ сотворенный мiръ — источникъ вѣчнаго вдохновенiя, а Христосъ - оплотъ и спасенiе страждущихъ, ищущихъ, творящихъ. Но предреченна трагедiя и страданiя Бога. Бога Слова и всякоѣ проявленiе свободнаго слова есть тоже трагедiя: зло ненавидитъ свободу, ложь гонитъ правду.

к оглавлению

в начало

Copyright by Orthodox Digest  1958