Православное Обозрѣнiе

Издание Русской Православной Зарубежной Церкви

№ 26 Май 1959 г.

к оглавлению

Раба Божiя

АННА ИВАНОВНА

Взято изъ iюльской книги   «Отечественные подвижники благочестiя XIX в.»

На Смоленскомъ кладбищѣ въ С.-Петербургѣ чтится послѣ блаженной Ксенiи, раба Божiя Анна Ивановна Лашкина или Лукашева, жившая въ первой половинѣ XIX столѣтiя. По происхожденiю своему Анна Ивановна принадлежала къ интеллигентной семьѣ. Образованiө свое она получила въ одномъ изъ институтовъ Петербурга. По окончанiи институтскаго курса она стала вращаться въ кругу высшаго свѣтскго общества. Здѣсь она познакомилась, а затѣмъ и полюбила одного гвардейскаго офицера, который, повидимому, платилъ ей взаимностыо. Анна Ивановна вполнѣ надѣялась выйти за него замужъ. Любимый Анной Ивановной офицеръ, однако, совершенно неожиданно предпочелъ Аннѣ Ивановнѣ другую дѣвушку и жөнился на ней. Это такъ поразило Анну Ивановну, такъ глубоко потрясло ее, что она совершенно разочаровалась какъ въ себѣ самой и въ своихъ достоинствахъ, такъ и въ любимомъ ею человѣкѣ, а равно и во всѣхъ окружающихъ ее людяхъ и вообще въ достиженiи земного счастья. "Нѣтъ, на землѣ, гдѣ такъ много зла, истиннаго счастья не можетъ быть, рѣшила она: оно здѣсь нөдостижимо. Истинное счастье возможно лишь на небѣ, въ единенiи съ Самимъ Богомъ. Стало быть, чтобы быть счастливой, нужно отказаться отъ всего земного, грѣховнаго, нужно умертвить въ себѣ все то, что привязываетъ къ земной жизни, нужно вступить въ борьбу со всѣми страстями и похотями мiра, нужно сдѣлаться преждө всего нищею духомъ" !.

Придя къ такому убѣжденiю, Анна Ивановна сразу порвала всѣ связи съ мiромъ: она тотчасъ же оставила Петербургь, родныхъ, друзей, знакомыхъ и нѣсколько лѣтъ подъ рядъ о ней не было никакихъ извѣстiй. Гдѣ она жила въ это время, чѣмъ занималась — неизвѣстно. Въ Петөрбургѣ она появилась въ видѣ юродивой. Одеждою для нея служило самоө жалкое рубище; на головѣ она носила бѣлый чепецъ, который покрывался ситцевымъ платкомъ, завязаннымъ сзади; въ одной рукѣ она всегда имѣла палку, а другой придерживала висящiй за спиной громадный узелъ-мѣшокъ, въ которомъ хранилось все, что ей подавалось добрыми людьми. Какого-либо опредѣленнаго мѣстожитөльства Анна Ивановна не имѣла. Подобно рабѣ Божiей Ксенiи она цѣлый день бродила по городу. Ее часто видѣли и на Сѣнной площади, и въ Гостинномъ ряду, и въ Перинной линiи, и въ другихъ людныхъ мѣстахъ... Куицы, приказчики и другiе добрые люди, видя оборванную, жалкую женщину, охотно подавали ей милостыню, а знавшiе Анну Ивановну — дарили ей остатки ситца, ситцевыо платки, башмаки, ленты и т. п., и все это Анной Ивановной складывалось въ бездонный, повидимому, мешокъ, изъ которго потомъ все полученное раздавалось бѣднымъ. Если же мѣшокъ пустѣлъ, Анна Ивановна клала въ него камни и таскала ихъ на себѣ. Иногда Анна Ивановна заходила въ институты, пансiоны, разговаривала съ воспитанницами и всѣхъ поражала отличнымъ знанiемъ языковъ — нѣмецкаго и французскаго, на которыхъ свободно изъяснялась.

Большею же частью Анна Ивановна жила и ночевала на Сѣнной площади у домовладѣльца (торговца мѣховыми товарами) Пѣтухова, у котораго была даже воспрiемницей дѣтей его, или же въ квартирахъ прот. Спасо-Сѣнновской церкви, 1.1. Ивановна, (ум. 1848 г.) и священника о. Василiя Георгiевича Чулкова (ум. 1865 г.), или же въ квартирѣ сиротъ дiакона той же церкви Верезайскихъ, у которыхъ потомъ Анна Ивановна и скончалась.

Почти каждый день она приходила въ Сѣнновскiй храмъ или къ утрени, или къ ранней обѣднѣ; приложится къ иконамъ, раздастъ милостыню нищимъ, а потомъ и зайдетъ къ комунибудь. Тутъ она и обѣдала, и чай пила и ночевала.

Всѣ жители Сѣнной площади — торговцы, приказчики, чернорабочiе и многiе изъ духовныхъ лицъ, хорошо знавшiе Анну Ивановну, относились къ ней съ глубокимъ уваженiемъ, видя въ ней не простую побирушку-нищую, а Христа ради юродивую, а потому всячески старались чѣмъ-нибудь угодить ей, и охотно подавали ей милостыню, иотому что знали, что она передастъ эту милостыню тому, кто дѣйствительно въ ней нуждается. Съ особеннымъ же вниманiемъ слѣдили за Анной Ивановной, какъ и за блаж. Ксенiей, извозчики. завидя Анну Ивановну, они наперегонки мчались къ ней на своихъ пролеткахъ, желая провезти ее хоть нѣсколько шаговъ, въ увѣренности, что кому это удастся, у того цѣлый день ѣзда будетъ прибыльной. Но Анна Ивановна не садилась на впередъ всѣхъ примчавшагося возницу; со многими изъ нихъ она заводила ссоры, шумѣла, кричала, грозила палкой и, наконецъ, садилась въ пролетку того изъ нихъ, котораго считала лучшимъ. За свой проѣздъ Анна Ивановна обычно платила пятиалтынный... но извозчики почему то не хотѣли брать пятиалтыннаго. "Куда ты мнѣ даешь пятиалтынный... дай лучше копеечку... Не надо мнѣ твоего пятиалтыннаго"... — обычно говорили ей извозчики. И чрезвычайно радъ былъ тотъ возница, кому Анна Ивановна давала, вмѣсто пятиалтыннаго, копеөчку. Извозчики вѣрили, что именно копеечка Анны Ивановны доставитъ имъ желанную удачу въ дневной выручкѣ.

Другiе же люди, плохо знавшiе Анну Ивановну и соблазнявшiеся отчасти ея грязнымъ и рванымъ костюмомъ, а отчасти ея нерѣдкими ссорами съ окружающими, шумомъ, крикомъ и вообще страннымъ поведенiемъ, считали ее за сердитую, ворчливую нищую, и относились къ ней съ полнымъ недоброжелательствомъ. Такiя именно недоброжелательныя отношенiя къ Аннѣ Ивановнѣ установились и со стороны призрѣваемыхъ старушекъ въ богадѣльнѣ Больше-Охтенскаго кладбища, куда Анна Ивановна была опредѣлена по распоряженiю Епархiльнаго Начальства. А послѣднее, т. е. опредѣленiе Анны Ивановны въ число призрѣваемыхъ Больше-Охтенской богадѣльни, произошло по слѣдующему, обнаружившему въ ней даръ прозорливости, случаю: Бродя однажды по городу, Анна Ивановна зашла въ Невскую лавру. На дворѣ Лавры ей попался навстрѣчу очень молодой ученый архимандритъ. Анна Ивановна подошла къ нему подъ благословенiе и потомъ сказала ему, что онъ скоро будетъ епископомъ. Не повѣрилъ о. архимандритъ словамъ бѣдной нищей. Но предсказанiе Анны Ивановны исполнилось въ точности. 0. архимандрiтъ, дѣйствительно, вскорѣ же былъ возведенъ въ санъ епископа и сдѣлался викарiемъ С.-Петербургскимъ. Тогда то онъ и вспомнилъ слова юродивой. Онъ тотчасъ жө разыскалъ Анну Ивановну, и, тронутый ея жалкимъ внѣшнимъ видомъ, а, можетъ быть, и изъ боязни, чтобы ее, какъ бродяжку, не открывающую своего званiя и не имѣющую паспорта, не забрали въ полицiю, сталъ хлопотать о предоставленiи ей какого-нибудь пристанища. Хлопоты епископа увѣнчались успѣхомъ. Анна Ивановна, подъ вымышленными фамилiей и званiемъ — дочери умершаго работника Медицинскаго вѣдомства Ивана Лашкина, была опредѣлена въ число призрѣваемыхъ при богадѣльнѣ Больше-Охтенскаго православнаго кладбища. Но этому опредѣленiю въ богадѣльню не были рады, какъ сама Анна Ивановна, такъ и ея сосѣдки-богадѣленки. Анна Ивановна не могла равнодушно и спокоино смотрѣть на праздную жизнь богадѣленокъ, въ пересудахъ и во взаимныхъ ссорахъ; она вмѣшивалась въ ихъ ссоры, шумѣла, кричала на нихъ, дѣлала нерѣдко рѣзкiя. наставленiя, чѣмъ еще болыне обостряла и безъ того уже недоброжелательныя отношенiя. Богадѣленки, съ своей стороны, съ презрѣнiемъ относились къ ней. Терпя обиды раба Божiя Анна на обидчиковъ не гнѣвалась, но жалѣла ихъ и предупреждала отъ новыхъ грѣховъ. Поэтому Анна Ивановна попрежнему любила больше жить на Сѣнной, гдѣ ее любили и гдѣ она чувствовала себя подалыне отъ грѣха.

Протоiерей Покровской Коломенской церкви, о. Гаврiилъ Iоанновичъ Михайловъ хорошо зналъ Анну Ивановну, но почему-то недолюбливалъ ея, позволяя себѣ иногда, хотя и въ шутку, посмѣяться надъ ней. Однажды хоронили зажиточнаго купца. На похороны, а послѣ нихъ и на поминки, въ числѣ другихъ были приглашены о. Гаврiилъ и Анна Ивановна. На поминкахъ, въ присутствiи одного архимандрита, многихъ протоiереевъ и iереевъ, разговоръ, по обычаю, зашелъ о добродѣтеляхъ почившаго и о томъ, какъ легко умирать тѣмъ людямъ, кто при кончинѣ сознаетъ, что въ жизни, по возможности, исполнилъ всө, что надлежитъ христiанину. 0. Гаврiилъ, обращаясь къ Аннѣ Ивановнѣ, спросилъ ее: "Вотъ и ты, Анна Ивановна, много постранствовала въ своей жизни, много потрудилась, а приготовилась ли къ смерти? Вѣдь ты, я думаю, скоро умрешь"? — "Батюшка, отвѣчала Анна Ивановна, я всегда готова умөреть. Я всю жизнь къ этому дню готовилась. Да вотъ, что мнѣ жаль: когда я умру, то и ты проживешь послѣ меня не болыне одной недѣли. А у тебя вѣдь семья; — надо же пожалѣть и семью". Это же самое предсказала Анна Ивановнна о. Гаврiилу и въ другой разъ... Идя однажды по Садовой улицѣ, онъ встрѣтилъ Анну Ивановну. Анна Ивановна бросила на землю свой мѣшокъ и подошла къ о. Гаврiилу за благословенiемъ. 0. Гаврiилъ, увидавши Анну Ивановну, которую давно не видалъ, сказалъ: "Ахъ, это ты Анна Ивановна... все еще странствуешь по городу, а я думалъ, что тебя уже и въ живыхъ нѣтъ? Ну, ладно, Господь тебя благословитъ". — "Вотъ спасибо, батюшка, отвѣчала Анна Ивановна, за благословенiе... А о смерти лучше не говори... Помнишь, я тебѣ сказала, что какъ только я умру, такъ и ты послѣ того недолго проживөшь... Ну вотъ и теперь я то же скажу: какъ только я умру и нө успѣютъ меня похоронить, какъ и по тебѣ будутъ панихиды служить". Дѣйствительно, вскорѣ послѣ смерти Анны Ивановны, о. Гаврiилъ сильно заболѣлъ и, несмотря на всевозможныя старанiя семи докторовъ, жизнь его спасти не удалось: черезъ два дня послѣ смерти Анны Ивановны о. Гаврiилъ скончался.

Добрымъ же людямъ она радостно сообщала напөредъ о предстоящихъ имъ радостяхъ.

Придя однажды въ квартиру священника Спасо-Преображенской Колтовской церкви А. М. Листова и бесѣдуя съ нимъ, Анна Ивановна, между прочимъ, сказала ему: "Ну, батюшка, ты скоро будешь большимъ священникомъ, видишь: все бугорки да бугорки, горки да горки, кресты да кресты... а деревьевъ то, деревьевъ то сколько?! Вотъ ты тамъ и будешь большимъ священникомъ". И, дѣйствительно, въ скоромъ же времени и совершенно неожиданно предсказанiе Анны Ивановны исполнилось: о. Александръ былъ назначенъ настоятелемъ Больше-Охотенскаго кладбища и возведенъ въ санъ протоiерея.

Въ другой разъ придя къ о. Александру, служившөму уже на Охтѣ, Анна Иванвона подала ему два куска розовой матерiи и сказала: "Возьми, батюшка, эти куски, они тебѣ пригодятся къ свадъбѣ". — "Къ какой свадьбѣ, спросилъ о. Александръ, у насъ не предвидится никакой свадьбы". — "Ладно, ладно, бери, свадьба будетъ". И, дѣйствительно, въ скоромъ же времени къ двумъ дочерямъ о. Александра посватались женихи, г.г. 3. и Н. Обѣ свадьбы состоялись, и принесенная р. б. Анной матерiя пригодилась.

У дiакона Спасо-Сѣнновской церкви о. А. Васильева родился ребенокъ. Крестины отложили до выздоровленiя матери. Спустя недѣлю мать встала съ постели. Назначөнъ былъ день крестинъ. Ждали кума, куму, священника... Гостей звали немного, такъ какъ средства у о. дiакона были небольшiя... Принесли уже купель... И вдругь о. дiаконъ видитъ, что къ ихъ парадному ходу идетъ грязная, оборванная Анна Ивановна... "Ахъ, эта Анна... сказалъ онъ... опять тащится... ну, куда я ее дѣну? Придутъ кумъ, кума, священникъ, можетъ быть, гости... что съ нөй буду дѣлать"? — "Ну, ладно, не волнуйся"... говоритъ ему матушка-родильница: "я возьму ее къ себѣ на кухню". Смотрятъ: Анна Ивановна повернула отъ параднаго хода и направилась въ кухню... Встрѣченная матушкой она вдругъ говоритъ ей: "Ахъ, эта Анна — опять притащилась... ну, куда вы ее дѣнете... Придетъ батюшка, кумъ, кума, а гостей-то, гостей-то сколько? Что вы съ ней будете дѣлать? Развѣ въ кухню?! Да нѣтъ, я уйду и изъ кухни. На вотъ, возьми копейку-то: у васъ средства небольшiя: тебѣ это пригодится — это первый новорожденному подарокъ". Отдавши копейку, Анна Ивановна тотчасъ повернулась и ушла. И что же?! Гостей на крестины набралось много, и всѣ они принесли новорож-денному богатые подарки...

Гордости, заносчивости и обидчивости въ людяхъ она не терпѣла и грозно обличала.

У протоiерея Иванова жила бѣдная родственница, вдова сельскаго дьячка. У нея было два мальчика, которые старанiями протоiерея были опредѣлены въ духовное училище. Случился какой-то праздникъ. Къ протоiерею собралось много гостей, и большинство изъ нихъ осталось у него ночевать... Кроватей и дивановъ липшихъ не было... Менѣе почетнымъ гостямъ пришлось лечь на полу. Пришлось лечь на полу и вдовѣ съ ненаглядными сынками, пришедшими на праздникъ... Но вдова почему-то этимъ обидѣлась и, укладывая своихъ сыновей, сказала: "ну, что жө дѣлать, дѣтки, ложитесь на полу: вотъ будете профессорами да академистами, такъ васъ не будутъ класть спать на полъ "... Анна Ивановна, собиравшаяся идти спать въ кухню, услыхала слова вдовы, обернулась къ ней да и говоритъ: "Какiе у тебя они тамъ профессора да академисты, оба они будутъ цапари да каменисты". Дѣйствительно, оба сына вдовы за скверное поведенiе были уволены из училища и сдѣлались воришками и бродягами.

Ей   было   открыто   будущее   не только въ жизни людеи, но и въ самой природѣ. Какъ-то зимой Анна Ивановна забралась въ садъ къ тому же протоiерею Иванову и, остановившись среди сада, начала охать и ахать отъ восторга и удивленiя. "Батюшки, батюшки, кричала она, махая руками, смотрите — яблоковъ-то, яблоковъ-то сколькл! ну, куда ихъ только дѣвать-то ?! — Эхъ, горе, забыли подпереть сучья-то... ну вотъ, теперь всѣ они и обломятся"... На слѣдующее лѣто въ этомъ саду былъ такой обильный урожай яблокъ, что, дѣйствительно, весьма многiе сучья и вѣтви яблонь отъ тяжести илодовъ поломались...

Смерть свою блаженная заранѣе провидѣла и сама избрала мѣсто могилы. Незадолго до своей смерти Анна Ивановна, захвативши съ собой гробовый покровъ, пришла на Смоленское клдабищо и пригласила о. настоятеля отслужить панихиду. Приведя о. настоятеля на то мѣсто, гдѣ теперь часовня надъ могилой р. Б. Анны, Анна Ивановна разостлала на землѣ покровъ и просила отслужить панихиду по рабѣ Божiей Аннѣ. Когда панихида была отслужена, Анна Ивановна покровъ пожертвовала въ церковь съ тѣмъ условiемъ, чтбоы имъ были покрываемы тѣла убогихъ покойниковъ, а о. настоятеля кладбитща просила похоронить ее на томъ мѣстѣ, гдѣ лежалъ на землѣ разостланный покровъ. Узнали о поступкѣ Анны Ивановны монахини женскаго монастыря въ Петербургѣ, увидѣли, что она готовится къ смерти и стали просить ее, чтобы она завѣщала похоронить себя на монастырскомъ кладбищѣ, предлагая ей въ то же время любое мѣсто. Но Анна Ивановна не согласилась на это предложенiе, твердо настаивая на томъ, чтобы еө похоронили на выбранномъ ею мѣстѣ на Смоленскомъ кладбищѣ.

Она скончалась 1 iюля 1853 г.

Съ 1-го по 5-го iюля 1853 года въ Петербургѣ замѣчалось необыкновенное оживленiе. Тысячи народа всевозможныхъ возрастовъ, званiй и состоянiй, молча, съ печальными лицами спѣшили къ Спасской, на Сѣнной, церкви. Экономныя хозяйки, кухарки, мелочные торговцы, пришедшiе на Сѣнной рынокъ за провизiей, оставляли въ лавкахъ свои корзины, лотки, и также спѣшили къ церкви Спаса. Отъ Гостиннаго двора, Перинной линiи, всѣхъ улицъ и переулковъ, окружающихъ Сѣнную площадь, цѣлыя толпы народа снсвали взадъ и впередъ къ той же церкви... 1-го числа вечеромъ въ тѣсной квартирѣ Березайскихъ тихо, безболѣзненно скончалась раба Божiя юродивая Анна Ивановна, такъ долго старавшаяся, подъ видомъ оборванной, грязной побирушки, возбуждавшей то жалость, то отвращенiе въ встрѣчавшихся, избавиться отъ всего земного, грѣховнаго и достичь истиннаго счастья, соединиться со Христомъ.

Вѣсть объ этомъ событiи тотчасъ же разнеслась по всей площади и по городу, и всѣ знавшiе усопшую иоспѣшили поклониться ея праху. Въ продолженiе 3-4 дней ко гробу Анны Ивановны собирались сотни, тысячи людей. Маленькая квартирка Березайскихъ, разумѣется, не могла вмѣстить всѣхъ посѣтителей: усопшую вынесли въ церковь, и толпы наррда съ утра до вечера 2, 3 и 4-го iюля, приходили сюда проститься съ Анной Ивановной. Слишкомъ три дня продолжался этотъ наплывъ посѣтителей въ храмъ Спаса; на четвертый день (5-го iюля) — этотъ наплывъ еще болѣе усилился: въ этотъ день отпѣвали и хоронили Анну Ивановну. Обширный храмъ не могъ ужө вмѣстить всѣхъ посѣтителей: многiе стояли на паперти и въ оградѣ церкви. Долго длилась служба церковная, еще дольше тянулось прощанiе съ усопшей... всѣ присутствующiе неиремѣнно желали дать Аннѣ Ивановнѣ послѣднее цѣлованiе... Наконецъ, все было кончено... гробъ съ прахомъ усопшей былъ поднятъ на плечи усердствующихъ, и въ сопровожденiи десятковъ тысячъ народа, въ предшествiи духовенства, при торжественномъ пѣнiи "со святыми упокой", его понесли на Смоленское кладбище для погребенiя на томъ мѣстѣ, которое было избрано самой Анной Ивановной... Наплывъ въ этотъ день народа на Смоленское кладбище былъ огромный. Народу въ этотъ день было не меньше, чѣмъ въ день Смоленскiя Божiя Матери, а въ этотъ день на кладбищѣ бываетъ до 30-40 тысячъ человѣкъ... Вся Сѣнная площадь была на кладбищѣ... Вотъ какимъ уваженiемъ пользовалась почившая!.. Послѣ того долгое время приходили почитатели Анны Ивановны на ея могилу, много разсказывали о ея жизни, странностяхъ поведенiя, прозорливости.

Въ девяностыхъ годахъ XIX столѣтия могила представляла изъ сөбя простую насыпь, обложенную по бокамъ дерномъ и покрытую сверху цокольной плитой со слѣдующей надписью, сдѣланною, по всей вѣроятности, г. Пѣтуховымъ: "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, Аминь. На семъ мѣстѣ погребено тѣло рабы Божiей Анны Ивановны Лашкиной, престарѣлой дѣвицы, прожившөй въ юродствѣ Христа ради. Я зналъ ее болѣе 30 лѣтъ и была въ одномъ положөнiи. Скончалась iюля 1 дня 1853 года". Въ головахъ стоялъ дубовый, увѣшанный иконами, крестъ, предъ которымъ теплилась лампада. Изъ могальной насыпи посѣтители могилы брали землю и уносили ее домой, какъ вѣрноө средство отъ болѣзней. Разбираемую ежегодно насыпь приходилось дѣлать вновь, но плита съ надписью сохранилась еще до сихъ поръ.

Лѣтъ десять тому назадъ какая-то дама, глубокая почитателышца Анны Ивановны, стала хлопотать о томъ, чтобы надъ ея могалой была устроена часовенка; она собрала по своимъ знакомымъ и почитателямъ Анны Ивановны рублей сто денегь, принесла ихъ къ покойному настоятелю кладбища, протоiерею П. А. Матвѣевскому, и просила его объ устройствѣ часовни. Желанiе почитательницы Анны Ивановны исиолнилось. Могилу привели въ приличный видъ: обложили дерномъ и покрыли прежней плитой, на которой поставили новый дубовый крестъ съ неугасимой лампадой, а всю могилу покрыли желѣзной рѣшетчатой, съ внутренними стөклянными рамами, часовнөй.

Почитатели Анны Ивановны сейчасъ же принесли нѣсколько покрововъ, иконъ, крестовъ, вѣнковъ; покровами одѣли могильную плиту, а сверху покрововъ положили кресты; иконами и вѣнками украсили стѣны часовни.

Въ настоящее время часовня почти всегда заперта: могилу Анны Ивановны уже не разрываютъ, но изъ-подъ западной стѣнки часовни, гдѣ стоитъ надмогильный крестъ, посѣтители могилы и теперь еще берутъ землю и уносятъ ее домой, по-прежнему вѣря, что эта земля — лучшее средство отъ болѣзней.

Слишкомъ пятьдесятъ лѣтъ прошло со дня смерти Анны Ивановны. Мало людей, которые знали почившую при жизни, осталось въ живыхъ, но молва о ея подвижнической жизни и о ея прозорливости твердо срхраняется въ памяти народа. Многiе идутъ на ея могилу, помолятся за нее, попросятъ у нея помощи въ своихъ нуждахъ, возьмутъ землицы и идутъ въ часовню р. Б. Ксенiи, гдѣ и помянутъ ее вмѣстѣ съ Ксенiей. Нерѣдко, впрочемъ, людьми, получившими какую-либо молитвенную помощь отъ р. Б. Анны, служатся панихиды и надъ ея могалой.

Каждый посѣтитель кладбища, слышавшiй о р. Б. Аннѣ, непремѣнно зайдетъ помолиться на ея могилу, а зайдя въ часовню Ксенiи, помянетъ въ своихъ молитвахъ Ксенiю и Анну.

День Ангела Анны Иванонвны 3-го февраля.

Кромѣ Ксөнiи и Анны на Смоленскомъ кладбищѣ погребены и нѣкоторыя другiя юродивыя, пользующiяся также почитанiемъ у народа, таковы: Марөа, Матрона, Ирина, Анна Ивановна Комиссарова, Ольга Ивановна и др.

к оглавлению

в начало

Copyright by Orthodox Digest  1959